Николай Афанасьевич Коропальцев был необычным учителем. Он преподавал уроки рисования. Мы их любили, но больше любили своего преподавателя. Почему? Потому что он был актером. И очень часто на своих уроках читал нам рассказы Чехова. Не просто читал, а читал в лицах. Мы хохотали от души, а он, радуясь этому, все же гасил наш хохот рукой: «Потише, ребята, потише». И вот в девятом классе он выбрал троих — меня, Сашу Питерякова, Сергея Кавского и предложил войти в состав школьного театра. Там были, в основном, десятиклассники и десятиклассницы, что придавало, конечно, интереса.
— А ставить мы будем, — сказал он, — пьесу Бильбелоцерковского «Луна слева».
Начались репетиции. Сергей Кавский играл интеллигента и, картавя, говорил криминальные фразы: «Ну ты, геморрой советский…». Для того времени это были какие-то просто запредельные слова. Я играл балтийского матроса, ломая линейку в кабинете начальника ЧК, говорил, что сделаем революцию, будет у нас любовь и страсть африканская. На что начальник ЧК отвечал: «Линейку-то зачем ломать, африканец…» В спектакле была банда. Главного бандита играл Борис Кочетков. Он был рослый, здоровый, роль ему была просто к лицу. Были красивые бандитки, убежденные революционерки. Все было замечательно, интересно. Премьера состоялась не в школе, а в здании ныне сгоревшего клуба имени Калинина. Мы выглядывали из-за занавеса, радовались и ужасались: полный зал. А вдруг провалимся. Николай Афанасьевич нас подбадривал, был веселый, бодрый, не исключаю, что маленько выпивши. Что греха таить, он это дело любил, но всегда был в форме, и рюмка ему никогда не мешала.
И вот первая сцена. По сценарию у меня были наклеенные усы. Видимо, от волнения я вспотел, и один ус начал отваливаться. Я его пытался посадить на место, но он не слушался и опять болтался. Раздался в зале смешок. Николай Афанасьевич из-а кулис крикнул: оторви усы. Я так и сделал. Сцена закончилась, усы мне опять прилепили, теперь надежно. Спектакль набирал обороты. Когда он закончился, раздались аплодисменты, послышались выкрики: «Повторить, повторить!». Мы поняли — всем понравилось.
Второй спектакль был уже на сцене Дома культуры. А потом мы гастролировали по всему району. Особенно запомнилась наша постановка на сцене Дома культуры в с. Кострецы. Зима, мороз, снегопад. Дорога была тогда почти непроезжей. Наш плохонький автобус застрял. Пока вызвали трактор, пока он нас отбуксировал, приехали замерзшие, зуб на зуб не попадает. А люди сидят, ждут, хотя уже больше часа задержка. Мой отец был тогда директором совхоза «Тифинский». Кострецы — центральная усадьба. Погрел нас чаем, пообещал что-нибудь погорячей после спектакля. С Николаем Афанасьевичем они заперлись минут на двадцать, и наш режиссёр в приподнятом настроении провел весь спектакль в мажорном стиле. Все получилось, нам аплодировали, просили приехать еще. Потом были танцы. Мы, артисты, обольщали местных девушек, а наши актрисы были нарасхват у кострецких ребят.
Затем были гастроли в другие районы. Весь учебный год прошел под знаком «Луны слева». К сожалению, десятиклассники, сдав государственные экзамены, разъехались, и создать новую труппу не получилось. Но воспоминания о школьном театре остались на всю жизнь.
Е. ОЗЕРОВ
На снимке: участники школьного театра.
