Отец приходил с работы, ужинал, ложился на диван отдохнуть. Мне, 10-летнему мальчишке, не терпелось, и я приставал к нему: пап, расскажи про войну.
Было это около шестидесяти лет назад, где-то в 1960-м. Не знаю, почему, но той зимой отец предавался воспоминаниям, и каждый вечер рассказывал мне какие-нибудь случаи. Из многих рассказов запомнились два.
На фронт Великой Отечественной он попал, пройдя подготовку в 1941 году в Гороховецких лагерях, 18-летним парнишкой. В разведку. Парень деревенский, крепкий, выносливый, — сразу был принят в разведгруппе как свой, хотя и был самым молодым.
— Бои, — вспоминает отец, — шли под Старой Руссой. Мы получили задание взять «языка». Целый день пролежали в сугробе, затаясь, ждали наступления темноты. Дождались. Сняли часового, второго связали, кляп в рот, и поползли к своим. То ли сработали неаккуратно, шумнули, но нас обнаружили и открыли минометный огонь. Мины рвались совсем рядом, казалось, что все: следующая — наша. Так и случилось. Мина разорвалась совсем рядом. Моему напарнику осколком пробило каску, и я помню, как у него вывалился изо рта язык. Страшное зрелище. А потом и сам потерял сознание. Меня ребята вытащили из-под обстрела и немца-«языка» не бросили. Одним словом, задание выполнили. В госпитале я узнал, что награжден медалью «За отвагу».
— И вот везут меня из прифронтового госпиталя в тыл, — начинает очередной рассказ отец. — Называют станции: Бологое, Малышево. Господи, так ведь следующая Максатиха, родина. Узнаю, что здесь будут сгружать раненых. Меня в списках нет. Сам-то лежачий, попросил кого-то из ребят поискать врача… А поезд уже стоит на станции. Все, думаю, сейчас мимо провезут. Прошу рядом сидящих, кто поздоровее вынести меня. Заволновались солдатики, узнав, что мимо родины везут, взялись помочь. Понесли. Кто на костыле, кто раненный в руку. Короче, уронили. Очнулся я на кровати. Где, думаю? Оказалось, главврач вошел в мое положение, оставил в Максатихинском госпитале.
Огляделся в палате, повеселел. Смотрю, знакомая девчонка из деревни Ломы, я родом тоже оттуда, входит в палату, начинает полы мыть. Окликнул. Узнала, заплакала.
А на следующее утро мать ко мне в палату пришла. Сначала, говорит, ушам своим не поверила. А Валька все твердит: полы мыла в госпитале, а там Колька лежит.
Вот такой произошел со мной на войне случай. Хотя в Максатихе побыть долго не пришлось. Рана была серьезная, и меня отправили в другой госпиталь, где пришлось перенести несколько операций. Спасибо военным врачам, остался жив.
После войны мой отец, Николай Николаевич Озеров, много отдал своему району. Работал в райкоме партии, директором совхоза «Тифинский», много лет был председателем поссовета, можно сказать, мэром поселка Максатиха. Уверен, что тот, кто его знал близко, всегда вспоминает только добрым словом.
Е.ОЗЕРОВ.
