На церемонии открытия мемориальной доски в МСШ № 1 в честь выпускников этой школы, погибших в Чечне, мама одного из них, Романа Прокофьева, Любовь Алексеевна была предельно кратка в своем выступлении: «Я очень хочу, чтобы наши школы не «украшали» подобные доски. Пусть матери никогда не теряют своих сыновей».
…Да, с момента гибели Романа Прокофьева прошло 15 лет. 1 июня текущего года ему исполнилось бы 35 лет, в течение которых этот замечательный паренек смог бы стать надежной опорой своим так рано поседевшим родителям, найти свою любовь и родить прекрасных детишек — продолжателей рода Прокофьевых. И вот по этой связующей нити жестоко и беспощадно прошлась та страшная Чеченская война …
Все эти 15 лет Любовь Алексеевна и Виктор Иванович Прокофьевы жили и продолжают жить памятью о своем замечательном, трогательно заботливом, любящем их и все живое вокруг сыне Ромочке. Он радовал маму с папой своей белокурой шевелюрой и трогательными ямочками на нежных щечках, погладить и потрогать которые так и тянулись родительские руки…
— Первое время после того, как мы предали земле тело нашего Ромочки, — вспоминает со слезами Любовь Алексеевна, — жизнь у нас, в принципе, вообще никак не складывалась. Жили только потому, что жили, и потому, что нужно было жить. А вернула нас к жизни наша дочь Вика.
Спустя где-то год после гибели Романа, она приехала к нам в гости на Новый год и, улучив удобный момент, таинственно мне сообщила: «Мамочка, у меня для вас есть сюрприз. Я жду ребенка». Вскоре на свет появился замечательный карапуз, которого родители единодушно нарекли в честь нашего Ромочки.
Внук много времени проводил со своими бабушкой и дедушкой. На их глазах он сделал свои первые шаги, наблюдая за которыми, Любовь Алексеевна, словно во сне, вспоминала, как когда-то, много лет назад, она со слезами на глазах умилялась, видя, как ее сын Ромочка, также неуверенно оторвавшись от подола маминого платья, падая и поднимаясь, широко расставив пухленькие ножки, пробовал шагать навстречу большой и долгой жизни…
— Я всегда пыталась, — признается Любовь Алексеевна, — находить что-то общее между своими двумя Ромочками — сыном и внуком. Сын был белокурым, а внук — темноволосый, как цыганенок. Да и покрепче Ромка — внук своего дяди. Но характеры у обоих целеустремленные, а натуры — честные, открытые и очень добрые, желающие всегда и во всем приносить людям, особенно своим близким, только добро и безграничную любовь.
Своему очень желанному и любимому внуку Ромочке, которому уже исполнилось 14 лет, Любовь Алексеевна и Виктор Иванович Прокофьевы, любящие бабушка и дедушка, сызмальства очень много рассказывали о его тезке-дяде, погибшем в Чечне. А тот, разглядывая фотографии последнего, всякий раз трогательно и искренне целовал их, что-то при этом по-своему, по-детски, лопоча.
15 лет со времени гибели Романа прошли очень быстро: от 16 апреля (дня его гибели) до следующего 16 апреля, когда в доме супругов Прокофьевых собираются самые близкие друзья сына и вспоминают светлые и дорогие моменты его такой короткой жизни.
…Жизнь в городе Сумгаити республики Азербайджан супруги Прокофьевы помнят и по сей день. Потому что именно там появились на свет их замечательные детишки Вика и Ромочка. Вместе с ними родители радовались их успехам и маленьким победам, и все вместе они переносили тяготы, выпавшие на их долю в те страшные 90-е годы.
Именно в то неспокойное в плане политической обстановки время и возникло жесткое противостояние двух наций, двух народов — армян и азербайджанцев, которое вылилось впоследствии в очень страшные, кровавые события, свидетелями которых, наряду со взрослыми, стали и дети.
— Будучи тогда в Сумгаити, — продолжает Любовь Алексеевна, — я очень боялась за дочку и сына. Стоит лишь им задержаться в школе, я места себе не находила, мучаясь всевозможными и самыми страшными догадками. А впечатлительному Роме, который как-то вернулся домой весь бледный и чуть ли не в полуобморочном состоянии, в чем он признался мне чуть позже, предстала жуткая картина: собравшуюся на площади толпу беззащитных людей пытались разогнать танками…
Чтобы спасти детей от разразившейся в республике войны, супруги Прокофьевы приняли решение покинуть зону политического противостояния и выехать за ее пределы.
Таким образом, семья оказалась в живописном поселке Максатиха, где практически с нуля они начали строить свою жизнь, обустраивать быт. Рома, закончив Максатихинскую среднюю школу № 1, решил продолжить учебу в Тверском медицинском колледже. В группе он, кстати сказать, был одним — единственным парнем, добрым и очень отзывчивым.
Оттуда же, из Твери, Роман и призывался на срочную военную службу.
По всем медицинским показаниям, по словам Л.А.Прокофьевой, Роман, перенесший в своем юном возрасте не одну серьезную травму, не был годен к армейской службе. Именно это и должна была подтвердить медицинская комиссия, которую парень проходил в г.Тверь 16 апреля, то есть в день, ставший для него роковым. Спустя два года, опять-таки 16 апреля 1996 года, Роман погиб в Чечне. Травматолог, кому предстояло дать окончательное заключение по поводу состояния здоровья Ромы, вынес следующий вердикт: «Годен! У меня от службы в армии еще никто не отмазался».
А Роман, очень любящий своих родителей и щадящий их чувства, как мог, успокаивал их, считая, отслужу, мол, как все, и вернусь домой. Да и воспитан он был патриотом своей Родины.
1 декабря 1994 г. он начал свою службу в г.Нарофоминск Московской области. Именно оттуда шли его теплые, наполненные особой сыновьей любовью письма, адресованные родителям, которые всегда начинались со слов: «Здравствуйте, мои дорогие, любимые, единственные!»
Вот выдержки из некоторых: «Присяга прошла нормально, папа расскажет о ней. Когда он уехал было немного не по себе. Очень скучаю…»
«Мамочка, просьба, когда приедешь ко мне, сделай пожалуйста, блинчики с вареньем, тонкие — на всю сковородку. Такие вот мои солдатские мечты…»
«…Мамочка, ты хоть, пожалуйста, отдохни немного, ведь отпуск раз в году. Хорошо? Да и ты, папа, тоже береги себя. Целую много раз. Ваш солдатик…»
Первого июля, родителей ждал очень приятный сюрприз: их сын Ромочка приехал на две недели домой. Его мама не знала, в какой угол сына усадить, чем вкусненьким его, родного, угостить. А на все вопросы — «как?» и «почему?» Рома однозначно и кратко отвечал всем: «Хорошо служу, вот и отпустили».
— Накануне отъезда, — рассказывает Любовь Алексеевна, — сын вернулся домой позже обычного, задержался с друзьями. Сразу лег спать. А утром очень уж не хотелось его будить, так он сладко спал, трогательно, по-детски, посапывая, причмокивая во сне губами.
Провожать тогда себя Рома нам не разрешил, а я втайне от него вслед святой водицей плеснула для того, чтобы он непременно вернулся…
О том, что Рома служит в Чечне, его мама узнала случайно из письма сослуживца. Для Любови Алексеевны это был настоящий шок. Хотя о войне Роман практически ничего не писал: «…Боевых действий как таковых нет. У нас во взводе даже кот живет, а два дня назад пацаны принесли щенка, назвали его «Косяк» (это не я придумал). Так что нам теперь только попугаев не хватает…» «…Наступления, вроде, не будет, зимовать будем здесь, в горах. Теплое обмундирование мы получили. Здесь растут мелкие орехи (они уже отошли, но погрызть я их успел). Чай делаем с шиповником. Места здесь красивые. Жаль, нет фотоаппарата…»
И в одном из последних писем, датированном 11 апреля 1996 г., Рома написал: «У меня все хорошо — жду «дембеля». Обещают уволить в конце апреля. Ездим на выезды —сопровождаем колонны в Хан-Калу (район Грозного). Боевых действий практически нет — так что за меня не переживайте — никакого ада здесь нет. Все нормально. Ждите, осталось совсем немного, до приказа — 17 дней…»
…Роман, что следует со слов очевидцев, торопясь попасть домой как раз к своему дню рождения, чтобы вместе с родителями 1 июня отпраздновать свое 20-летие, отправился с мирной колонной, везшей продукты. В районе населенного пункта Ярыш-Марды она была сожжена чеченскими боевиками. С этой колонной ехали ребята-отпускники и демобилизованные. Из 250 ребят в живых тогда остались 30.
Страшная весть о гибели сына пришла в дом Прокофьевых спустя почти два месяца. Почерневшим от горя родителям предстояло еще опознать в обугленном донельзя трупе свою родную кровиночку. Эти, не менее страшные хлопоты, щадя жену, взял на себя Виктор Иванович, неоднократно выезжавший в Ростов-на-Дону в судебно-медицинскую лабораторию СКВО. Случалось, что надежда, слабо тлеющая в родительских сердцах на то, что их Ромочка, пусть даже в плену, но жив, разгоралась с новой силой, но потом угасала вновь, а сердце от горя готово было разорваться на мелкие части.
Виктор Иванович побывал в воинской части г. Мулино, вылетал в Чечню, где в Ханкале собирались матери пропавших без вести солдат, так же, как и родители Ромы, все еще надеющиеся на чудо.
— Мне довелось быть свидетелем такой сцены, — рассказывает Виктор Иванович, — на грунтовой дороге, рядом со шлагбаумом, собралась толпа родителей, узнавших, что должны подъехать чеченские боевики для обмена военнопленных. Точно в назначенный час они прибыли на машинах и замерли в ожидании. Когда положенное время истекло, а наши командиры, ссылаясь на то, что забыли выписать пропуск, дали отбой, боевики развернулись и уехали, оставив матерей, жаждавших увидеть своих детей, горько рыдать на дороге…
Неизвестность, считают родители Романа, была не менее страшной, чем правда. Сколько же раз, умирая вместе с сыном, они воскрешали вновь, чуть только затеплится искорка надежды. И не счесть, сколько раз, когда в доме воцарялась пугающая ночная тишина, Любовь Алексеевна, выходя на улицу, молила небеса о том, чтобы ее Рома, Ромочка, Ромашка, вернулся к ней, нежно обнял и сказал: «Мамочка, любимая, ну наконец-то я дома!»
О том, каким Рома был добрым, заботливым, любящим жизнь, Любовь Алексеевна не устает рассказывать и своему подрастающему внуку Ромке. Он часто приезжает к своим бабушке и дедушке, ходит вместе с ними на кладбище навестить могилку дяди, которого ему так не хватает и которого не довелось увидеть, крепко по-мужски, взять за руку, взобраться к нему на колени, прижаться к его теплой груди…
…Открытку, которую Рома, уже будучи в армии, прислал своей маме в день ее рождения, Любовь Алексеевна так же, как немногочисленные фотографии и письма, бережно хранит, перечитывая вновь и вновь, словно разговаривая с любимым сыном:
Разреши, моя милая мама,
С днем рожденья поздравить тебя.
Мы теперь далеки друг от друга,
Пусть открытка заменит меня.
Будь, как прежде, красивой и нежной,
Будь счастливой и доброю будь.
В этот радостный, светлый праздник
Ты о сыне своем не забудь!
И под звуки поднятых бокалов
Подойди, на минутку, к окну,
И пусть ветер тебя поцелует,
Потому что я не могу…
О.ЦВЕТКОВА
